Случилось ли это в действительности? Драматург и режиссер Д.Минченок утверждает, что слышал эту байку от своего учителя в киноинституте, которому, в свою очередь, ее рассказал режиссер Михаил Ромм, а в другом варианте — от дочери Ильи Эренбурга, которая слышала ее от своего отца…  Герой этой истории – знаменитый режиссер Сергей Эйзенштейн, а такие проделки были вполне в его характере.

Вскоре после окончания Второй мировой войны Сталин утвердил Большой художественный совет по делам кинематографии при ЦК партии. Обычно после обсуждения  Сталину докладывали отзыв, он сам смотрел картину и, бывало, вносил коррективы в решение худсовета. Заседали поздно вечером или  ночью. В тот раз обсуждался фильм режиссера из Баку – Тахмасиба, «Аршин мал алан». Фильм был слабый, но политически выдержанный, режиссер и актеры старались, и только за это было решено выпустить фильм на экраны.

Все уже собрались дружно голосовать, как раздался голос Эйзенштейна, обращенный к председателю — Михаилу Ромму:

— Простите, Михаил Ильич, я не согласен.

Члены худсовета повернулись в его сторону.

— Видите ли, — продолжал Эйзенштейн, — мы должны судить произведение искусства, как сказал Пушкин, по законам, которые художник над собой признает.

Позади был рабочий день, все устали и мечтали поскорее добраться до постели, а тут намечалась какая-то философская дискуссия! И было бы по поводу чего! А Эйзенштейн не унимался:

— Картина замечательная, только авторы проявили узость художественного кругозора и отошли от строгих канонов – от стиля французских порнографических открыток в Бакинском варианте начала века. Вот смотрите!

Он взял листки бумаги начал на них рисовать. На листках появлялись герои в костюмах только что увиденного фильма, только в варианте Эйзенштейна они были одеты лишь выше пояса. Нижняя половина тела была изображена во всех анатомических подробностях мужского и женского пола.

— Разве не видно, насколько интереснее получился бы фильм? Всем сразу стало бы ясно, куда стремятся герои, за что они страдают и борются.

Эйзенштейн нарисовал штук пятнадцать скабрезных картинок и раздал их присутствующим. У всех сон моментально пропал. В комнате стоял хохот.

— Хорошо, — смеясь, сказал Ромм, будь по-вашему, но Сталину я доложу, что картина неважная.

— Извините! – возразил Эйзенштейн. — Авторы фильма создали особый стиль «Бакинской порнографической открытки». Требую занести мое мнение в протокол!

Ромму стало не до шуток, он схватился за голову и выскочил из комнаты.

Прошло три дня, членов худсовета вызвал начальник Комитета по делам кинематографии Большаков.

— Каково ваше мнение по поводу картины «Аршин мал алан?»

— Посредственное кино, — ответил Ромм.

Начальник уже хотел было перейти к следующему вопросу, как вдруг вскочил Эйзенштейн:

— Позвольте, Михаил Ильич, а мое особое мнение?

Большаков насторожился.

— Некоторые хотели утаить от вас мое мнение.

Большаков потребовал:

— Товарищ Ромм, докладывайте.

— Пусть он сам и докладывает,- мрачно сказал Ромм. Ситуация становилась непредсказуемой. А Эйзенштейн бойко заговорил:

— В картине есть стилевое единство, это произведение высокого искусства. Я не стану вдаваться в теорию, я товарищам уже все объяснил и даже зарисовал. Один недостаток в ней – это излишек костюмов.

Большаков понял по-своему:

— И мне картина понравилась. Однако я же говорил с самого начала съемок – смета раздута, надо было бы  денег урезать. А где, в каких эпизодах, по-вашему, излишек костюмов?

— А во всех.

— Не понял?

— Ну, любая половина лишняя.

Тут режиссер Тахмасиб ошалело спросил:

— Как это?

— Хватит, товарищи, это вы в своем творческом кругу обсудите. А я отправлю товарищу Сталину отчет, где выскажу наше с Эйзенштейном особое мнение, что картина – открытие в искусстве. Только вы уж приложите для наглядности рисунки, о которых вы говорили, — сказал Большаков.

Эйзенштейн протянул ему с серьезным видом какую-то бумажку. Все похолодели: «порнографию» Эйзенштейна отнесут Сталину на доклад?..

Шло время, но Большаков спокойно сидел в своем кабинете, Эйзенштейн снимал кино. Скорее всего, бумажка, которую отдал Эйзенштейн, была чистая. А картина «Аршин мал алан» получила Сталинскую премию…

Судьба большинства этих весьма откровенных картинок неизвестна. Ромм несколько эйзенштейновских шедевров хранил на антресолях подальше от глаз домашних, а потом они вообще пропали. Некоторые сохранились у режиссера Рошаля, и их показывали на выставках. Нечто, напоминающее стиль «Бакинской порнографической открытки», через некоторое время вновь было открыто в западном кино и театре. А ведь идея родилась в гениальной голове Эйзенштейна