В Москве, на углу Спиридоновского и Грантаного переулков, невдалеке от церкви, где венчался Пушкин, в 1906 году жил писатель Борис Зайцев. В его доме собирались литературные компании – приходили Бальмонт, Соллогуб, Городецкий, Чулков, Андрей Белый. Иван Алексеевич Бунин тоже бывал на этих бестолковых, шумных вечеринках, шагая переулком, над которым свешивались ветви тополей и лип. Много тут собиралось хорошеньких барышень. Иван Алексеевич был по-мужски привлекателен и, когда видел красивую женщину, на глазах менялся. У Бунина было по «даме сердца» едва ли не в каждом провинциальном городке России – он с юности исходил страну собственными ногами. В обществе милых дам даже цвет его глаз переходил от серого к голубому, зеленому. Была в нем какая-то «многоликость” и в жизни он вел себя как на сцене. У него были все данные первоклассного актера, и он отлично ими пользовался. Борис Зайцев вспоминал, как Бунин сидел за стаканом чая, под ярким светом, в сюртуке, треугольных воротничках, с бородкой, боковым пробором треугольной же головы — тогда русо-каштановой — изящный, суховатый, худощавый. Молодея, тридцатишестилетний Бунин читал стихи:

Старых предков я наследье чую,
Зверем в поле осенью ночую,
На заре добычу жду. Скудна
Жизнь моя, расцветшая в неволе,
И хочу я смело в диком поле
Силу страсти вычерпать до дна.

На одном из таких вечеров Бунин столкнулся на выходе с высокой стройной девушкой. Пышные волосы, большие, чистые синие глаза, искрящиеся синим светом. «Как вы сюда попали?» — спросил Бунин, думая о том, откуда у москвички начала 20 века такое утонченное, хотя и немного холодноватое лицо античной камеи. Она усмехнулась:
-Так же, как и вы.
–Но кто вы?
Теперь она громко рассмеялась:
-Человек.
-Чем вы занимаетесь?
-Химией. Учусь на естественном факультете Высших женских курсов.
-А как ваша фамилия?
-Муромцева.

Читать дальше »