28 марта 2007 года в Иерусалимском Культурном центре прошел вечер, посвященный юбилею поэта Елены Аксельрод. В зале собрались знакомые Елены, и я бы даже сказала, что гости состояли из лучших представителей израильской русскоязычной литературы.

Случается, что на юбилеях люди говорят дежурные хвалебные слова, но невооруженным глазом видно, что лицемерят. Но в этот вечер, который вела Дина Рубина, все говорили Елене добрые слова искренне, с любовью.

Елена – женщина не только талантливая, но красивая, утонченная, за ней — традиции московской еврейской интеллигенции, ее отец – известный художник Меир Аксельрод. Был показан смодельный фильм, где Лена рассказывала о себе и показывала семейные фотографии, работы отца. Его же рисунки были размещены на стенах зала. Они были созданы в основном в эвакуации, минимальный набор красок использован художником с виртуозной изобретательностью.

Рисунки сделаны на обоих сторонах картона из экономии, к сожалению, вторую сторону в данном случае показать не удалось. На них – Елена. Вот она – совсем малышка, а вот задумчивая, серьезная и самоуглубленная девочка-подросток с косой, то читает книгу, то просто о чем-то задумалась. На многих рисунках отец изобразил двух самых своих лучших женщин, жену и дочь: они вместе за столом – Лена, вероятно, делает уроки, а мама работает, мама расчесывает роскошную косу дочки… Маленькая, хрупкая девушка — Елена, похожая на фарфоровую статуэтку, но у нее уже на руках ребенок… В этих работах столько любви, столько тепла! И весь этот вечер был наполнен добротой и теплом, которую создает вокруг себя замечательная поэтесса Елена Аксельрод.

Несколько стихотворений Елены Аксельрод из Иерусалимского Журнала № 16, 2003 г.

МЕЖДУ ПАЛЬМОЙ И ЛИПОЙ

* * *

Н. и Л. Кутиковым

Когда-то была я слегка опальной,
Но никогда — гражданкой великой.
Вот и теперь — лишь уставлюсь на пальму —
Нехотя взглядом встречаюсь с липой.
Зелено, холодно — жарко, голо —
Мутная явь, наподобие клипа.
Пальцы пальмы сжимают горло —
Перед глазами маячит липа.
Жизнь маскарадная, все понарошку —
Рукопись стала крошкой-кассетой.
Села на корточки, глажу кошку —
Даму дородную полусвета —
Свет загорожен наполовину,
Ибо окошки завешаны липой.
Месят дожди поселковую глину,
Щебет, урчанье, чавканье, всхлипы.

Завтра я с пальмой махну на свиданье,
С гордой любимицей полного света.
Снова урчание и щебетанье.
Ливня усердного песенка спета —
Ливня, которому я подпевала
Вместе с далекими, милыми — вами.
Было ли это иль не бывало?
Что же мне делать с моими правами
В небе метаться в поисках крова,
Если любое жилье иллюзорно,
Если былое пристанище — слово —
В тине озерной, в сухости горной
Не разглядеть, не найти, не присвоить?
Рукопись смыта, стерта кассета.
Пальма и липа, одни вы — живое —
Дети дождя, порождение света.

2003

* * *

Я в детстве не была ребенком,
Я в зрелости не стала взрослой,
Не заливалась смехом звонким,
Страшилась лишнего вопроса,
Сама не спрашивать старалась.
Десятки лет недоуменья
В тяжелый ком сплелись под старость,
Но не прибавилось уменья
Ни друга спрашивать, ни Бога,
За кем бежать, играя в салки,
Как не судить о ближних строго,
Не замечать в колесах палки,
И, не оглядываясь — мимо —
В качалку — с музыкой и книжкой…
Пока заждавшаяся мина
Не разорвется черной вспышкой.

2003

* * *

Дети и птицы щебечут
Не на моем языке.
Гнутся к земле мои плечи —
Ветви гнутся к реке.

Что ни денек — все ближе —
С Летой накоротке —
Ветви теченье лижут,
Льнут к ледяной щеке.

2003

* * *

Ф. Я.
Отец — мой Бог, сын — Господин…
А я, как перст, посередине.
Не помудрела от седин,
Не видела склоненных спин,
Как следует богине.

Не Божья дочь, не Богоматерь —
Весталка в стираном халате,
Не знающая Благодати,
Не заслужившая проклятий —
Что ни затею — все некстати.

Нарушившая все обеты,
Варю нехитрые обеды
На нас двоих,
Безбожных сих.
Не присягнувши на безбрачье —
Знай разливаю суп горячий.

2003

* * *

Как примирить гармонию и хаос?
Безукоризненны черты лица,
Но что-то чуждое в глаза прокралось —
Блеск зимней стали, синева свинца…

Своих богатств чурается природа —
Казнит, бичует самоё себя.
Топя себя в дождях, не ищет брода.
Свирепый зной зовет, себя слепя.

Гармонией дареные мгновенья —
Очковтирательство для простаков,
Сумятицы пропущенные звенья,
И где счастливцы те, что без очков

Их разглядят? Есть простаки такие —
Не пряча зависти, смотрю им вслед.
Свой лад в душе у них, и нет стихии
Сильнее их непрошеных побед.

2003

* * *
Ф. Я.
Ветер не театральный,
Ветер не показной,
Качели на детской площадке
Кружатся, а не взлетают.
Пальма, как панк нахальный,
Желтой трясет волосней,
Своей макушкой зеленой
Пыльную книгу листает.

А я — не панк и не пальма,
Смотрю из окна на бурю,
Взглядом встречаюсь с ней.
И будто завеса спала —
Попросту мучаюсь дурью —
Сколько недель заспала!
Ветер меня живей.

Вдохни в меня силы, милый,
Сам побуянь немного,
Слегка подтолкни качели,
В небо смурное подбрось.
Окна я перемыла,
Не надо смотреть так строго,
Мы долго прожить сумели —
Вместе, как пальма и ветер,
Как снег и пустыня, — врозь.

2003

ДВА ЛЕТА

Цокот шаров бильярдных,
Шелест газеты в беседке,
Сбивчивый говор машинки,
Треск надломившейся ветки —
Летний замес тишины…

Смех юнцов шоколадных,
Спасателя окрик редкий,
В бокалах лодочки-льдинки.
Выстрел редкий, но меткий —
Летний замес не-войны.

1973, 2003