Еврейская история изобилует мытарствами и гонениями.
В книге С.Рот “История евреев” упоминается средневековое гетто как крайняя форма угнетения, в результате которой евреи потеряли несколько сантиметров роста, приобрели нервность и сутуловатость, робость, а в ответ на враждебность со стороны внешнего мира им приходилось прибегать, с точки зрения неевреев, к не всегда этичным уловкам. Занятия сбором тряпья и ростовщичеством тоже наложили свой отпечаток на еврейский образ мысли.
Живя вечно в положении изгоев, евреи, по словам автора “Бесконечного тупика” Д.Галковского, построили на этом свое воспитание и образование. Для евреев биологически чуждая среда — не социальное отчуждение, а нечто более страшное, потому что евреи трагедию сделали бытом, стараясь выжить изо всех сил и любыми средствами, приспособившись вполне к угнетению и рабству.
Поскольку Талмуд, этот вечный спутник униженного и оскорбленного народа, открывал ему яркую, спокойную жизнь, уводил вглубь веков, где душа угнетенного расправлялась и находила умиротворение, а образ жизни, предписанный Талмудом, объединял всех евреев, где бы они ни находились, каких бы политических взглядов ни придерживались, то это придавало народу стойкость и сплоченность. И значит, что незачем жалеть угнетенного еврея, если его не задевают внешние обстоятельства. Потому и сопротивляться ему ни к чему.
Таким образом, подбирая тенденциозно факты, можно убедить мало сведущего в вопросах еврейской истории и еврейского сознания обывателя в весьма распространенной в наши дни теории о “трусливых евреях диаспоры”.
Автор книги “Вера после Катастрофы” Э.Беркович убежден, что подобные теории имеют своим истоком нечистую совесть как неевреев, так и некоторых не слишком осведомленных евреев. Миру просто стыдно, что он допустил такую трагедию, как Катастрофа, дав фашизму возможность захватить власть.
А где же был Бог, когда его народ находился на грани уничтожения?
Евреи действительно выжили благодаря Торе. Но Галковский прав лишь отчасти. Согласно еврейскому миропониманию, Бог спасает лишь тех, кто следует всем его заповедям, и если несчастье следует за несчастьем, то ты его заслужил и обязан принимать расплату как должное. Но уж очень часто обнаруживалось противоречие между историей и учением Торы: Он молчит в самые трудные для народа моменты! На самом деле, Бог скрывает свое лицо. Вмешайся он в человеческие дела, зло исчезло бы, но исчезла бы и возможность делать добро, т.е. человек был бы лишен свободы выбора. К сожалению, человек часто выбирает не тот путь, который ведет к добру. Бог терпит грешника, давая ему возможность покаяться, и в это момент и происходит зло, поскольку жертва остается без защиты. Однако верующий еврей уверен, что Бог никогда не оставит человека, и зло не восторжествует окончательно.
Лишь принимая во внимание еще ряд обстоятельств, следует рассматривать поведение евреев в трудные минуты. Это касается в первую очередь тех индивидуумов, которые придерживались традиционного еврейского образа жизни, руководствовались Еврейским правом. Еврейское право само по себе — религиозное и национальное, служило для самозащиты народа во внееврейском окружении. Характер Еврейского права прежде всего основан на нравственном чувстве, на единой моральной концепции всего народа, а не на страхе принуждения со стороны исполнительной власти. Закон, данный в Торе, — это презумпция свободы воли. Писаный закон не есть высший, абсолютный авторитет, но совесть человека, моральная ответственность — вот настоящий суд. Можно возразить, что мораль подвержена эволюции по мере исторического развития: то, что морально для одного поколения, для другого может уже и не быть таковым. Но с течением времени личная еврейская этика развивается все-таки на основе традиций. И принципиально, что человек сам выбирает свою судьбу, свобода и есть ответственность, человек не осужден на покорность даже высшей небесной силе, ибо даже с предначертаниями можно бороться. Бог помогает только тому, кто сам себе помогает.
Но следует отметить, что даже у ассимилированных, нарушавших моральные устои евреев этот принцип жизни все-таки вошел в плоть и кровь. Не зависимо от того, реализовали ли они этот принцип в жизни или нет, они его осознавали. Израильский писатель А. Воронель замечает, что когда еврей пасует перед трудностями, он оправдывается тем, что у него не было выхода, ища оправдания перед невидимым судом — судом своей совести. (А.Воронель. О национальном характере. Евреи и еврейство.”Гешер Алия”,1991. стр.14О.) В романе Т.Кэнелли “Список Шиндлера”, основанном на документах, приводится эпизод, когда эсэсовцы согнали в Краковскую синагогу евреев из окрестных домов. Среди них оказался гангстер Макс Редлих., который никогда бы иначе не переступил порога синагоги. Там уже находилась группа ортодоксальных евреев. Эсэсовцы вскрыли ковчег Завета и вытащили из него свиток Торы. Все евреи должны были пройти мимо свитка и плюнуть на него. Увильнуть было невозможно. Во время подготовки эсэсовцам говорили, что еврейское воспитание — это лишь тонкая оболочка на либеральном фасаде, что и требовалось доказать. Что греха таить, нашлись такие, которые плюнули на свиток, но не гангстер Редлих, “в этом человеке вскипевшая кровь сказала, что перед ним лежит священная реликвия его народа”. (Т.Кенэлли. Список Шиндлера, стр.83) Редлих перед смертью произнес маленькую речь: “На моей совести столько грехов. Но этого сделать я не могу”. Его пристрелили первым, но и всех остальных — тоже.
А.Воронель пишет, что человек, действительно покорившийся судьбе, не мучается угрызениями совести, они свойственны лишь тем, кто ощущает возможность выбора. Еврею свойственно действовать даже тогда, когда в этом почти нет смысла, и действие это направлено не на практические цели, а на удовлетворение некоего внутреннего чувства, верность которому важнее безопасности, а поступок важнее мотива.
Мало кто в нееврейском мире знает об особой форме противостояния — “Кидуш а-Шем”, освящение имени Бога.
Рабби Акива перед смертью сказал :”Всю жизнь мне не давали покоя слова Торы:”Возлюби Господа твоего… всей душой…” Это означает, что надо любить Его, даже когда Он забирает твою душу. Я не знал, когда у меня будет возможность исполнить эту заповедь”. ( Э.Беркович. Вера после Катастрофы.стр.51)
“В гетто постоянно задавались вопросом: можно ли считать смерть от рук немцев Кидуш ха-Шем? Ведь у нас нет выбора. Нам не предлагают спасти свою жизнь переходом в другую религию. Ведь те, кто отказались от иудаизма ради христианства, все равно несли печать своей крови, их согнали в гетто и лагеря наравне с другими евреями, сохранившими верность вере отцов.
Ответ на этот судьбоносный вопрос был дан Хилелем Цейтлиным, который нашел его у Маймонида: “Суть мученичества в том, что умираешь за свое еврейство”. (И.Гутман, Х.Шацкер. Катастрофа и ее значение. стр.155)
Наиболее трагичен момент, когда у человека нет выбора и он понимает, что Бог его оставил, и тем не менее выбирает смерть. Примером такого противостояния может служить поступок Януша Корчака, не оставившего приютских детей. Вот факты, приведенные Э.Берковичем: религиозный еврей, которого избили немцы в Варшавском гетто за то, что он не снял перед ними шапки, продолжал в дальнейшем поступать таже: ”Пусть идут к черту!” — только и сказал он. Три раввина имели возможность выбраться за пределы Варшавского гетто, но отклонили это предложение, предпочитая остаться со своим народом.
Плевок на свиток Торы — это было только начало, позорное поведение геттовских полицейских, лагерных капо — все это еще предстояло. Но и жестокие геттовские полицейские, и капо-евреи — уже жертвы немцев, сломавшиеся морально. Надо помнить, что всякий, оставшийся человеком в тисках нацисткой машины, мог уже считаться героем. Таких изощренных способов уничтожения человеческого достоинства до немцев еще никто не изобретал.
Евреям принято вменять в вину то, что они “как бараны на бойню” шли в газовые камеры, в то время как по всей оккупированной Европе разрасталось движение Сопротивления. Но, во-первых, мифология Сопротивления несколько преувеличена: первые ощутимые потери от Сопротивления немцы начали получать лишь со второй половины 1943 года. А, во-вторых, утверждение, будто все без исключения евреи шагали покорно в газовые камеры, абсолютно не подтверждено фактами.
По свидетельству израильского писателя К.Шабтая, большое количество евреев сражалось в Красной Армии, были там и бежавшие из концлагерей. Подавляющее число бойцов Литовской дивизии составляли литовские евреи./К.Шабтай.Как овцы на заклание? Миф о трусости./
Тем евреям, которым удавалось бежать из гетто и концлагерей, не так-то просто было присоединиться к партизанскому отряду: бойцы из местного населения препятствовало этому. В первые годы войны в лесах действовали не только противники оккупантов, но и воры и убийцы. Для того, чтобы партизанское движение оформилось, требовалось время, да и в эти партизанские отряды принимали преимущественно вооруженную молодежь. Но евреи создавали свои партизанские отряды, которые отличались бесстрашием. В лесах от Прибалтики до Украины сражалось 30 000 евреев! (И.Гутман, Х.Шацкер.Катастрофа и ее значение.стр 179) Немало евреев-партизан сражалось и в Западной и Юго-Восточной Европе.
Что же касается неевреев, оказавшиеся под немецким игом, отмечает Шабтай, то до тех пор, пока не появились благоприятствующие сопротивлению условия, и они вели себя безропотно.
В исследованиях Катастрофы принят термин “Противостояние” для обозначения различных форм сопротивления евреев намерениям нацистских властей.Это значит, что существовало не только вооруженное сопротивление, но и экономическое, религиозное, культурное и еще ряд других.
Институт “Мелиц” в Иерусалиме выпустил издание “Шоа. Общие сведения и основные понятия”, где дается обзор истории Катастрофы в виде таблицы. В первой графе — события в Третьем Рейхе и в мире, во второй — вехи нацистской борьбы против евреев, а в третьей — реакция евреев на все эти события, начиная с 1933 по 1945 год.
Из таблицы видно, как велико было противостояние вообще, какие разные формы оно принимало.
Поведение человека в экстремальных обстоятельствах имеет свои законы. Для организации противостояния требуется время и соответствующие условия. Руководство еврейской общины было упразднено нацистами. С приходом нацистов народ потерял почву под ногами. Люди были доведены до сильной степени апатии и не сразу осознали возможность и необходимость противостояния. Особенно это относится к государствам, где граждане привыкли соблюдать законы, — такие, например, как Голландия. Там евреи были скорее склонны попробовать приспособиться к новым условиям.
Придя к власти, гитлеровцы еще не имели твердых намерений уничтожить целый народ физически, и даже в первый военный год это решение не было принято окончательно. По этой причине и сами евреи не были морально готовы к такому развитию событий. Первый призыв к вооруженному сопротивлению, который рассеивал иллюзии относительно возможности выжить иначе, исходил в 1942 году из Вильнюсского гетто, от сионистской молодежной организации. Возглавлявший ее Абба Ковнер опирался более на свою интуицию, чем делал вывод из определенных фактов.
Что же придало в конце концов евреям силы жить в гетто и концлагере? Каким образом они достигали высшей степени свободы — свободы внутренней?
Экономическая форма противостояния состояла в развитии подпольного производства в гетто. Первоначально евреи были убеждены, что доказав необходимость для Германии еврейских рабочих рук, удастся спасти хотя бы часть населения гетто
В романе “Список Шиндлера” делец Пфефферберг таскает сквозь ворота гетто туда-сюда кожаные изделия, драгоценности, меха и валюту, пользуясь покровительством ненавидевшего режим охранника Освальда Боско. Это позволяло производить в гетто одежду, скобяные изделия, которые потом продавали в “арийской” части Кракова. Пфефферберг еще и не такие дела прокручивал, чего стоит обмен денег обитателей гетто на имеющие хождение банкноты!
. Быстро восстановив традиции взаимной поддержки, евреи создавали в гетто координационные комиссии по распределению социальной помощи ослабленным и детям. Интеллектуал Э.Рингельблюм отказался от побега из Варшавского гетто, так как являлся одним из ведущих членов Еврейского общества социальной помощи, посчитав это дело важнее своего личного благополучия. Он был одним из создателей системы домовых комитетов. По предложению Рингельблюма одна из составительниц подпольного архива гетто, Рохл Ауэрбах, также осталась в гетто и участвовала в организации общественной кухни.
Особой формой противостояния можно назвать и решение еврейских родителей передавать своих детей для их спасения в нееврейские семьи. Один из таких случаев описан в “Списке Шиндлера”, когда семья Рознеров, получивших рабочие удостоверения, расстается со своим сыном Олеком, которого спасает польская девушка.
Культурное противостояние требует особого внимания, поскольку относятся к сильным формам морального сопротивления.
Как ни парадоксально, стены гетто способствовали единению еврейского общества, в котором существовали социальные и религиозные разногласия. Интеллектуалы объединили свои усилия в борьбе за сохранение не только своей жизни, но и культуры народа. Эмансипированные евреи познавали культурные ценности, о которых ничего не желали прежде знать, у них появилось желание выразить свою национальную обособленность, что, например, побуждало создавать произведения на идише.
Прекрасным примером того, как отец учит ребенка пассивному сопротивлению, служит поэма, написанная С.Б. Шаевичем в гетто Лодзи — “Лех-леха”:

Не будем же плакать.Давай не будем
стонать.Наоборот, назло всем нашим
врагам-
улыбайся, просто улыбайся. И пусть они
глазеют
в изумлении на силу евреев.
Ибо они не знают, что все те же
ангелы сопровождают нас сегодня, как
и вчера:
справа — Михаэль, слева — Габриэль,
Уриэль впереди и Рафаэль сзади.

(Д.Роскес.Вопреки Апокалипсису. стр.234)

В Варшавском гетто было создано движение по сбору архивных материалов, в других гетто велись дневниковые записи, которые передавались на хранение за стены гетто. К сожалению, как констатировала Р.Ауэрбах, тогда в Варшаве было спасено больше бумаг, чем жизней. В Вильнюсе делалась попытка спасти ценную библиотеку. Некоторые послевоенные мемуаристы левого толка представляют интеллигентов, подобных Кальмановичу, соглашателями, уводившими народ от реальной борьбы. На самом деле они были “на линии огня”.
Первоначально в гетто была иллюзия стабильности. В Краковском гетто существовало свое почтовое отделение, выходила газета. Был открыт даже ресторан.Но на самом деле это был всего лишь “зал ожидания”, вскоре заблуждения рассеялись. Это, естественно, было суррогатом того, как жили евреи прежде, но в то же время давало возможность вести еврейский образ жизни назло обстоятельствам.
Можно было бы сказать, что евреи всегда “трагедию делают бытом”. Но можно и возразить: еврей хотел остаться человеком в любых условиях, не опускаясь до состояния скотства, в какое хотел вогнать его нацизм. Это ли не ежедневный моральный подвиг, когда учителя, не уверенные, придут ли ученики на завтрашний урок, тем не менее учили детей точно так же, как делали бы это за стенами гетто?
В концлагерях сопротивлялись в основном те, кто провел в лагере некоторое время и понял неизбежность смерти. Люди, доставленные в вагонах в концлагерь, рассортированные и выстроенные в очередь в газовые камеры, не имели понятия, что с ними собираются сделать. Особенно пассивно вели себя выходцы из стран со старыми демократическими традициями, которые не были вообще склонны к неповиновению властям.
В гетто же решившиеся на восстание прекрасно понимали, что конец у всех одинаков, и желали встретить его достойно. Главной силой противостояния с оружием в руках в гетто являлись молодежные организации. Они не успокаивали себя аргументами, что “будешь хорошо работать — останешься жив”. Экстремизм молодежи часто входил в противоречие с представлениями официальных еврейских лидеров в гетто, которые надеялись оттянуть развязку путем переговоров с немцами. Для немецкого руководства гетто попытки разобщить евреев были одним из факторов борьбы с бунтовщиками.
Население Варшавского гетто, вопреки приказам, единодушно пряталось от “селекций”, помогало вооруженным бойцам. Тем самым вооруженное сопротивление в Варшавском гетто оказалось наиболее мощным.
Исходя из всего вышеизложенного, несостоятельным выглядит еще один миф — “о трусливых евреях диаспоры и героических евреях Израиля”. То, что пережив Катастрофу, слабо обученный и недостаточно вооруженный народ отвоевал свою историческую Родину, говорит о высоком моральном духе народа вообще. В этой борьбе на равных участвовали и сабры, и репатрианты, прибывшие после Катастрофы..
Катастрофа, не смотря на все свои ужасные последствия, имела решающее значение в создании государства Израиль. Евреи получили урок, что ожидать им от нееврейского мира нечего.