Известный писатель, лауреат букеровской премии Герман Сергеевич Курс проснулся в своей квартире на Бармалеевой улице в Петербурге. Настойчиво дребезжал дверной звонок. Герман пошарил рукой на тумбочке рядом с собой, нащупал мобильный телефон и поднес его к глазам. 10 часов утра. Курс опустил ноги, тапок не нашел и пошлепал в прихожую босиком, на ходу натягивая шелковый халат на обильно-волосатый торс. В дверном глазке он разглядел молодую девушку.

— Кто там? – спросил Курс таким хриплым голосом, что сам удивился.

— Я Тоня. Тоня Андреева.

— Э.., вы к кому?

— К вам, Герман Сергеевич.

Курс открыл дверь на ширину дверной цепочки:

— Чем обязан?

— Ну как же! Вы же меня приголасили на 10 часов.

Герман отчаянно пошарил по закоулкам памяти, натыкаясь на что угодно, только не на имя Тоня. Тем не менее, он снял цепочку и впустил девушку в прихожую. « Наверное, это журналистка пришла брать интервью, — нашел он самое вероятное объяснение, — но назначенная встреча вылетела из головы. Говорила же Лаура, что все надо записывать!» Лаура – жена Германа, вместе с дочерью вчера улетела отдыхать на Кипр. Курс решил в ближайшие пару недель плотно засесть за очередной роман и в гости никого не ждал.

Девушка протиснулась в прихожую бочком, сняла коротенькую курточку и бросила ее на руки Герману. Джинсы обтягивали соблазнительную попку. Она глянула в зеркало, взбила задорную, торчащую во все стороны прическу и вопросительно посмотрела на Курса.

— Проходите, пожалуйста! – Курс вытянул руку в сторону гостиной. К счастью, сегодня там был относительный порядок. – Я переоденусь, с вашего разрешения.

Курс пробежал в спальню, натянул джинсы и майку, протер лицо влажной салфеткой и пятерней пригладил седеющую шевелюру. Когда он вернулся в гостиную, девушка полулежала на диване с ногами и курила хозяйскую сигарету из пачки, валявшейся на столе. Курс оторопел. «Ничего себе нравы у юных представителей печати! Откуда она такая?»

— Чай? Кофе? – спросил он.

— Я не успела сегодня позавтракать. Да и вы, наверное, тоже еще не ели. На завтрак я предпочитаю овсяную кашку на молоке – у вас ведь есть овсянка? И бутерброды.

Курс как зачарованный направился в кухонный отсек прямо к кофеварке. «Нет, это не журналистка! Но что ей от меня надо?» – соображал он. Герману, как каждому настоящему писателю, был присущ авантюризм. И он решил посмотреть, что будет. Пока он заваривал кофе, девушка очутилась рядом, открыла холодильник, вытащила пакет с молоком и палку колбасы, огляделась, нашла ковшик и налила в него молока. Потом порыскала по кухонным шкафам, отыскала пакет овсянки, ловко состряпала бутерброды с салями и даже украсила их кружочками помидора. Курс и глазом не успел моргнуть, как на столе дымилась каша, приправленная маслом и вареньем. Герман щелкнул телевизионным пультом – он привык в это время смотреть новости. Едва экран засветился и на нем показались скучные физиономии ведущих, как девица переключила на MTV. Герман разозлился, но решил не показывать виду – в конце концов, кому он обязан калорийным и красиво сервированным завтраком?

— А что вы сейчас пишете? – спросила девушка, потягивая очередную сигарету.

Не дожидаясь ответа, она придвинула к себе ноутбук : «После такой феноменологической редукции остается лишь существование мыслящего субъекта (картезианское cogito ergo sum), но это существование предполагает не только саму мысль (сogito), но также и то, на что направлен ее вектор – горизонт интенциональных объектов».

-Клево! — Она откинулась на диване и расстегнула молнию на джинсах. – Сдуру купила слишком узкие, — прокомментировала она. Курс уже смотрел на эту ситуацию отстраненно, а на себя самого — как смотрит старший товарищ на младшего.

— Скажите… а где у вас… укромный уголок?

— По коридору направо ванная вместе с туалетом.

Едва девица щелкнула задвижкой, как Герман бросился к ее сумочке. Косметичка, розовый мобильный телефон, проездной, какие-то бумажки… Ага, паспорт. «Анжела Владимировна Коршунова, 1988 года рождения…» Курс двумя пальцами засунул паспорт обратно в сумочку.

И тут распахнулась дверь, из ванной вышла Тоня- Анжела в халате жены Курса. Авантюризм Германа Сергеевича имел определенные рамки. Он часто шел на небольшие приключения, но это было уже слишком.

Девица плюхнулась рядом с Курсом на диван, халатик распахнулся.

— Послушайте, как вас там, Тоня или Анжела, у меня очень много работы.

Извольте принять исходное состояние, будем прощаться.

— Лазить по чужим сумкам нехорошо.

— А врываться без приглашения в чужой дом хорошо?

— Как — без приглашения?! Вы же сами назначили Тоньке на 10 часов.

Герман разозлился:

— Никого я не приглашал, не знаю ни вас, ни вашей Тоньки!

Он бросил девушке ее джинсы.

Девица поплелась в ванную переодеваться. Выставив ее за дверь, Герман отключил телефон и снова завалился спать.

Анжела вышла на Большой проспект и достала мобильный телефон.

— Антонина, ты дома? Конечно! Сечас приеду и расскажу.

И она, покачивая бедрами, направилась к метро «Петроградская».

Тоня не могла нати себе места в ожидании подруги. На ней лица не было. Анжела нарочито медленно сняла куртку, прошла в гостиную и плюхнулась в кресло.

— Дай-ка супчику!

Тоня кинулась к кастрюле, наполнила тарелку и поставила на стол. Анжела довольно потерла руки и принялась за суп. Пока она ела, Тоня неподвижно сидела и глядела в окно, не проронив ни слова. Поев, Анжела расстегнула молнию на джинсах, вытащила пачку сигарет, захваченную у Курса и выудила из нее последнюю сигарету. Пустую пачку бросила Тоне:

— Держи! Сувенирчик от любимого! Так себе папик. Сразу же с утра черная икра, коньяк, то да се… Сам быстро наклюкался, ну и… Правда, в постели у него ничего не вышло. Вот бабник! Халат и тапочки своей жены на меня надел и смеялся еще! Спасибо за супчик! Не грусти, все мужики – такие.

Едва за Анжелой закрылась дверь, Тоня упала лицом в диванную подушку и зарыдала. Ей было обдно, что она, упустив свой шанс, испугалась и послала вместо себя бойкую подругу. Но страшнее всего было разочарование — она придумала себе идеальный образ, на деле Курс оказался ничуть не лучше парней, которые ее окружали.

Тоня любила литературу и читала запоем с четырехлетнего возраста. Месяц назад она пришла обменять книги в районную библиотеку. Там как раз начинался вечер встречи с писателем Германом Курсом. Тоня слышала о нем впервые и решила остаться. Герман Сергеевич заворожил ее звуком своего голоса, мягкой улыбкой, жестами, он был существом из какого-то другого мира. Тоня только вертела головой, когда разгорелась дискуссия. «…. имманентное бытие,- втолковывал Герман Сергеевич парню с зачехленным ноутбуком на коленях,- которое не нуждается для своего существования ни в какой «вещи», в которую ничто не может проникнуть и изнутри которой ничто не может выскользнуть…»

— Если «изнутри ничто не может выскользнуть», то откуда берется ваш текст? – подначивал писателя тот. — Если ваше мышление «феноменологически редукцировано» под ноль, то у меня нет никакого шанса на него откликнуться, а тогда какого… т.е. какое мне до него дело?

Тоне захотелось вцепиться парню в рыжую шевелюру. Когда встреча окончилась, Тоня купила книгу писателя в основном потому, что на обложке была его большая фотография, и попросила автограф. «Милой Тонечке на память от автора», — и Курс витиевато расписался.

Дома Тоня уселась на диван поудобнее и раскрыла книгу. Сначала шло предисловие: «….при феноменологической редукции мы направляем взор на чистое сознание в его абсолютном самобытии. Оно и будет тем, что остаётся в качестве «феноменологического остатка». Затем шла захватывающая повесть о рано повзрослевшей девушке, которую не понимают ни родители, ни друзья, повесть об одиночестве. «Это будто обо мне, — подумала Тоня, — но где же тут аподиктивное редуцирование?» Она еще раз пролистала книгу, ничего похожего не нашла, зато обнаружила электронный адрес автора и решила написать ему письмо:

«Уважаемый Герман Сергеевич! Я прочитала вашу книгу «Проще простого» и испытала настоящий кайф. Я восхищаюсь вами. Мне хотелось написать вам что-то исключительное, но у меня не хватает слов. Я бы хотела стать вашим другом и была бы счастлива, если вы хотя бы изредка напишете мне о том, как вы живете. Немного о себе: в этом году я заканчиваю школу, очень люблю Чехова и Бунина. Собираюсь поступать в библиотечный техникум. Посылаю вам свою фотографию».

Рыжий парень с ноутбуком, программист Гена, сильно разозлился на переспорившего его Курса. Особенно огорчало Гену то, как смотрела на этого писаку хорошенькая девушка в первом ряду, ради которой он и затеял весь этот спор. «Ничего, я тебе отомщу, будет тебе «имманентное бытие»!» — злорадно подумал он. На следующий день, придя на работу, Гена, немного повозившись, взломал электронный почтовый ящик Германа Курса, решив там напакостить. В этот момент пришло письмо с файлом в формате jpg. Гена открыл файл с намерением разрисовать в фотошопе присланную Герману картинку. Но неожиданно с фотографии на него глянула девушка из первого ряда! Ничего себе! Гена обозлился еще больше. Вот тебе, козел! Он проделал небольшую комбинацию, в результате которой все письма от Тони будут попадать прямиком к Гене, минуя почтовый ящик писателя. Затем налил себе кофе в бумажный стаканчик и начал сочинять ответ:

«Дорогая Тоня! Прежде всего, хочу поблагодарить за ваши комплименты моему творчеству. Вы просите у меня разрешения стать моим другом, но эта просьба кажется мне легкомысленной. Я вас совершенно не знаю, вы знаете меня только по моим книгам, а вдруг ваши личные качества не соответсвуют моему складу характера? И потом, ради чего мне рассказывать вам, как я провел день, не понимая, что вас вообще интересует и как вы оцените это повествование? Всего вам доброго. Г.С.Курс»

Гена отправил письмо и решил, что на этом у девушки отпадет желание переписываться с Курсом. Но не тут-то было! К концу рабочего дня он получил ответ Тони.

«Уважаемый Герман Сергеевич! Мне кажется, вы слишком придирчивы. Но все равно я была искренне рада вашему ответу. Значит, мое письмо хоть чем-то задело вас. Жаль, если вы увидели во мне всего лишь одну из ваших многочисленных поклонниц. Я не предлагаю свою дружбу каждому встречному. Икренне ваша — Тоня».

«Дорогая Тоня! – ответил ей Гена,- Я мог бы не отвечать вам, пусть это и не вежливо, но ведь я вас не знаю. Сейчас у меня творческий кризис, я скучаю, и от нечего делать отвечаю вам. Я скучаю всегда, когда не пишу. А когда пишу, то непрестанно думаю, как бы дороже продать то, что написал. Мне все-таки кажется, что я не тот, кого вы себе представили. Доброго здоровья. Г.Курс»

«Здравствуйте, Герман Сергеевич! Ничего нет особенного в том, что вы хотите продать подороже свои произведения,- отвечала Тоня.- Многие великие люди говорили о том же, например, Жорж Санд и Флобер. Если талантливый человек зарабатывает своим трудом хорошие деньги, то это вовсе не порок. Одного не понимаю: неужели вам может быть скучно? Вокруг вас столько интересных людей! С уважением – Тоня.»

Гена был поражен начитанностью и рассудительностью этой старшеклассницы. Она заинтриговала его. Каждое утро начиналось с послания Тони: она желала «уважаемому Герману Сергеевичу» доброго дня и творческих успехов. Иногда они писали друг другу по пять писем в день, и если Тоня долго не отвечала, Гена начинал беспокоиться, у него портилось настроение. Не выходя из образа, он делился с девушкой впечатлениями, размышлял о превратностях жизни, Тоня рассазывала о школе, о подругах — у нее был острый глаз и образная речь. Прошел месяц, и Гена понял, что Тоня слишком серьезно вошла в его жизнь. Он решил, что пора кончать эту историю. Он перестал отвечать Тоне, но выдержал только три дня. Письма от нее были как наркотик, Гене без них не хватало воздуха… Пора встретиться и открыть правду, пусть будет что будет. Он больше не хотел прятаться под маской Курса. Ему нужно, чтобы не Курсу, а ему эта прелестная девушка желала доброго дня…

«Дорогая Тонечка! – написал Гена,- А не пора ли нам встретиться в офф-лайне и заглянуть друг другу в глаза? Приходите ко мне в гости 15 мая в 10 часов утра. Вам подходит время? Мой адрес: Бармалеева улица, дом 17, квартира 50. Жду. Герман».

В ответ он получил только одно слово: «Приду». Гена надеялся перехватить Тоню у подъезда писателя и все обяснить. Но Тоня в назначенный час не появилась. Правда, около 10 часов в подъезд шмыгнула какая-то юная мымра, но это была явно не Тоня. Гена долго проторчал у дома Курса, но ничего так и не дождался. Он поплелся на работу и вскоре обнаружил письмо от Тони: «Вы не тот, которого я себе представляла по вашим письмам. Прощайте навсегда». Гена скомкал пустой пластиковый стаканчик и бросил им со всего размаху в монитор. Потом побежал в библиотеку, где впервые ее увидел. Гена пустил в ход особое обаяние, на которое способен только рыжий программист:

— Вы не могли бы дать мне адрес Антонины Андреевой? Она ваша читательница. Спрашивала меня об одной очень редкой книге, книгу я нашел, зато потерял ее адрес.

Работница абонемента сделала вид, что поверила этим россказням, и дала адрес Тони. Не разбирая дороги, под проливным дождем, прижимая к груди огромный букет роз, несся Гена по парку. Его со всех сторон хлестали мокрые ветки, обдавая терпким запахом свежих клейких листочков. Он одним махом, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на четвертый этаж и позвонил в дверь.

…Осенью вышел новый роман Германа Курса «Раз плюнуть». Отзывы на это произведение были самые положительные. Один критик, в частности, писал : «В основе его философии лежит поиск аподиктической точки отсчета; за скобки выносится все, в чем можно усомниться: “объективная” реальность, религиозная догматика, устоявшиеся нормы речи».

Использованы выдержки из разработок философии Э. Гуссерля